В XV в. на территории Крыма появилось "regnum, quod dicitur Mango" [Atti 1879: VII, p.477] или "DVCAT G(OTIA)" [Земцов, Глазычев 1985: с.9], в настоящее время более известное под условным названием "княжество Феодоро" с одноименным городом в качестве столицы. Оно управлялось аутентами (αυθεντηζ) - представителями местного греческого рода некоего Алексея, пришедшего к власти в 1411 г. Их земли располагались в юго-западной горной части полуострова, соседствуя с Генуэзской Газарией и Крымским ханством, между реками Черной и Бельбеком имели выход к морю (рис.1). В оборонительной системе феодоритов особое место принадлежало двум, во многом сходным, форпостам - Фуне и Каламите, противостоявших, соответственно, генуэзским Лусте и Чембало. Занимая ключевые позиции, оба укрепления препятствовали проникновению неприятеля вглубь княжества на стратегически важных направлениях и одновременно в виде своеобразных опорных пунктов предназначались для ведения боевых действий по расширению владений.
     Остатки средневековой Фуны (Θο¬να - греческих и Fonna - генуэзских источников) находятся у подножия г.Южная Демерджи, в 2 км к северу от современного с.Лучистое Алуштинского района Автономной Республики Крым (рис.1-3). Укрепление возведено на вершине небольшой возвышенности с обрывистыми краями (рис.4-5). В непосредственной близости от него, с северо-восточной стороны, располагалось селение. Синхронный им некрополь был размещен неподалеку, к северу от крепостной ограды, на юго-восточном склоне невысокой скалистой горки. Фуна имела исключительно удачное местоположение. Рядом с укреплением пролегал колесный путь из степной части полуострова к морю, а с крепостной площадки хорошо просматривались не только ближайшие окрестности, но также видны вся долина, Луста и подступы к ней, значительное пространство акватории и побережья - вплоть до г.Кастель, замыкавшей Алуштинский амфитеатр на юго-западе.
     Будучи одним из ключевых фортификационных объектов Таврики ХV в., Фуна непосредственно участвовала в главных военно-политических коллизиях региона. Появление первых строений крепостного ансамбля связано с вооруженным конфликтом 1422 - 1423 гг. между Каффой и Феодоро, основной причиной которого стал захват правителем Мангупа Алексеем (Старшим) части окраинных территорий Готии, принадлежавших тогда генуэзцам [Мыц 2005]. Укрепление, возникшее в ходе кампании как опорный пункт, после прекращения боевых действий и заключения мира превратилось в своего рода пограничную заставу новых владений феодоритов. Его появление не замедлило сказаться на соответствующем усилении генуэзской Лусты и, в определенной мере, на учреждении Каффой специальной оффиции - Капитанства Готии, призванной обеспечить эффективный военно-административный контроль над побережьем между консульствами Солдайи и Чембало [Мыц 2002: с.175-179]. В 1459 г. основательно реконструированное укрепление стало родовым замком, принадлежавшим Алексею с братьями (внукам Алексея Старшего), младший из которых - Александр использовал его в качестве резиденции [Мыц 1988: с.104-106, 113]. Существенно преобразованный форпост феодоритов в очередной раз вызвал у генуэзских властей тревогу за безопасность соседней Лусты, вскоре также усиленную новыми фортификационными сооружениями. Не менее реальную угрозу он начал представлять и для западных окрестностей (distretto) консульства Солдайи, что, в частности, послужило семейству нобилей Гваско из Тассили веской причиной для возведения в их имении донжона [Кирилко, Мыц 2004: с.221]. Летом 1475 г., вследствие вторжения османов в Таврику, Фуна пала. Незадолго до этого Александр при поддержке зятя - молдавского господаря Штефана чел Маре стал полновластным правителем феодоритской Готии, а затем возглавил оборону Мангупа, осажденного войсками Порты под командованием великого визиря Кедык-Ахмед-паши. В декабре 1475 г. он был пленен и доставлен в Константинополь, где позднее (1476 г.) по приказу султана Мехмеда II умерщвлен в заточении [Vasiliev 1936: p.249-266].
     Оборонная архитектура Таврики XV в., на вторую и третью четверти которого приходится существование крепостного ансамбля Фуны, пока изучена крайне слабо. Хотя начало накоплению знаний о ней было положено без малого пять веков назад, их уровень до сих пор остается относительно невысоким [Мыц 1991: с.7-22]. Наиболее ярким подтверждением тому являются совершенно нелепые графические реконструкции ряда укреплений региона [Баранов 1988: с.90, рис.10; Филиппенко 1997: с.97-107], свидетельствующие, прежде всего, об отсутствии должного научного обоснования. Не менее показателен и пример новейшего историко-архитектурного исследования Белгород-Днестровской крепости (Монкастро, Четатя Албэ). Обращаясь к крымским аналогиям XIV - XV вв., его автор фактически ограничивается (план турецкого бастиона в Кефе, трактованного как генуэззское строение - не в счет) лишь одним фотоснимком судакской башни [Шлапак 2001: рис.18, 68:в, 92], да и то, позаимствованным из старых работ о русском оборонном зодчестве [Косточкин 1962: с.230]. Обозначенные казусы по сути дела являются следствием дефицита необходимой информации о фортификационных сооружениях средневековых памятников Крыма.
     Проблема сама по себе достаточно парадоксальна. Сведения о местных военных объектах XV в., в действительности, многочисленны и разнообразны. В виде беглых упоминаний либо относительно пространных описаний, нередко с иллюстрациями, они содержатся в документах [Устав 1863], фундаментальных трудах отечественных и зарубежных ученых [Кеппен 1837; Dubois de Montpereux 1843; Бертье-Делагард 1886; Герцен 1990; Фирсов 1990; Мыц 1991; Паллас 1999; Stringa 1982; Balard 1978], сочинениях путешественников и краеведов [Описание Крыма 1867; Кондараки 1875; Книга путешествия 1999], специальных статьях и брошюрах [Бертье-Делагард 1918; Домбровский 1974; Айбабина 1988; Баранов 1988; Мыц 1988; Филиппенко 1997; Бочаров 1998; Кирилко 2001; Джанов 2004; Бочаров 2004; Кирилко, Мыц 2004], диссертациях [Герцен 1984; Мыц 1987а; Бочаров 2000; Кирилко 2002], сообщениях о раскопках [Адаксина, Кирилко, Мыц 2003; 2004], отчетах о предреставрационных изысканиях и обмерах [Опочинская 1986; Лопушинская 1991; Пономарьова 1996], искусствоведческих очерках [Асеев, Лебедев 1961; Крикун 1977; Килессо 1983], справочниках [Артемов 1983]. Однако, охватывая практически все стороны крепостного строительства, данные научные источники и публикации в большинстве своем почти не уделяют должного внимания архитектонике основных компонентов фортификационных структур, подменяя ее анализ априорными выводами и обобщениями. Как следствие, создать полноценную историю оборонного зодчества Таврики, не предпринимая специально детального рассмотрения отдельных укреплений и их строений, в настоящий момент невозможно.
     В крепостном ансамбле Фуны достаточно разносторонне представлены практически все основные виды оборонительных сооружений, известные в средневековой военной архитектуре - ограда, башни, донжон, ворота, захаб, потерна, надвратная церковь, лестницы для сообщения между боевыми уровнями, цистерна, вспомогательные здания. Одни строения укрепления были возведены изначально и затем, временами обновляясь, использовались до самого конца либо вскоре по тем или иным причинам подверглись упразднению. Другие - появились позднее, при ремонтах, органично дополнив существующую фортификационную структуру. Памятник интересен также тем, что в оборонном зодчестве Таврики XV в. он является наиболее показательным примером динамично развивавшегося укрепления с кратковременным сроком существования, исследование которых обычно сопряжено со значительными трудностями.
     Среди родственных военных объектов региона крепостной ансамбль Фуны заметно выделяется относительно хорошей сохранностью построек. Учитывая достаточно высокий уровень знаний о нем, его значимость и исключительную репрезентативность, данное обстоятельство позволяет получить не только исчерпывающее представление о фортификационной структуре, сооружениях и динамике развития конкретного укрепления, но также, хотя бы частично, обеспечить необходимой базисной информацией изучение непосредственно материальной культуры и оборонного зодчества Таврики XV в.